— Так заманили ж, — хмыкнул недоверчивый. — Ты, вон, всякие байки собираешь… Ну, баба прямо. Ты сообрази, что такое Леген, и мы, сохрани нас Нимоа. Леген–то громадный городище, побольше Вальвира раза в три, верно, будет. Вот стихотворец там и промышляет. Ему ведь что: чем больше люду, тем лучше. Говорят, у него уж и богатства несметные… где–то припрятаны, а все мало, вот и бродит повсюду … никак не успокоится.
— А ты не баба, за дурачьем вслед талдычить? Вот скажи, с какой руки ему тогда по деревням шататься?
— Ну, это я…
Тут Илча окончательно поравнялся с ними, болтуны разом уставились на него, но тут же утратили интерес, обманутые притворной озабоченностью совсем иными делами. Однако голоса понизили. Илча только и разобрал:
— Кто его знает, чего ему надо. И вот еще тебе, — вспомнил хрипатый, и дальше пошло еще тише. — Больно уж у нас чародеев не жалуют… сам знаешь. Не то что в Легене или в той же Мирре, — скорее угадал, чем услышал Илча.
Тут пришлось ускорить шаг — подозрительно, чего он так приклеился, подъем уж давно закончился. Да и время в спину подталкивало. Но слова прохожих крепко засели в голове. Он зря старался освежить в памяти придуманный накануне разговор со стариком Таиром. Из этой самой памяти в голову лезло совсем другое, и внутри разрасталось дерево давней обиды — очень давней, уж скоро два срока будет, а для Илчи это почти полжизни, — но поразительно свежей. Так больно его никогда не предавали. Больше никогда, потому что с тех пор Илча поумнел и никому безоглядно не доверяется. Нет никого на свете, чтобы даром о тебе позаботился, так что старайся сам.
«И что же ученик чародея тут с метлой копается? Ты ей вели, и она сама управится!»«Ну–ка еще расскажи, как двары от тебя разбегались!»«Бездарь, хозяин тебя из милости держит, чтобы на улице медяки не клянчил».
«Только пальцем шевельни, выродок! Мой отец тебя в пыль изотрет, если я хоть слово!.. И валяйся тут, пока встать не велю!»
Илча еще ускорил шаг, он почти бежал, но убежать не смог. Эти голоса навсегда останутся полудетскими, хотя их хозяева давно выросли, забери их двары, самые черные и страшные. Он выдержал почти полгода, потому что надеялся, ждал. Но весны так и не дождался, убежал еще по зимней поре. Настрадался тогда в ночлежных домах. Двух пальцев на ноге лишился. Спасла его ранняя и необыкновенно теплая весна, точно сам Нимоа сжалился над мальчишкой, которому лишь два с половиной срока стукнуло.
С тех пор Илча хорошо знает, чего хочет. Никогда не голодать, не холодать, не ютиться из милости, не терпеть чужих насмешек. Не просить, а самому указывать что и как. И главное, всем им показать, кто на самом деле бездарь, а кто умник, пусть без родства особого, зато с головой.
Ближе к дому торговца пришлось замедлить шаг, колокол на Башне Городского Совета еще молчал. Илча с трудом дождался указанного часа и дернул дверной молоток.
— Илча, младший помощник управителя Тилена, к господину Таиру.
— Господин Таир изволит отсутствовать, — ответили ему. — Но он велел придти младшему помощнику Илче в послеобеденный час.
Вот так. Отсутствовать изволит. Это что, и есть его ответ? Нет, не может быть. Илча успокоился немного, вышагивая по скользким камням и размышляя над постигшим его разочарованием. Если бы старик надумал отправить его с глаз долой, то так бы и сделал, и незачем придумывать эту глупую отлучку. Даже наоборот. Отец Скании не любит зря таскать свои кости неизвестно куда да еще ранним утром. Значит, его отвлекло что–то важное. А будущий супруг его дочери может и подождать, помучиться немного да подумать о чести, что ему оказать собираются. Или не собираются. Илча криво усмехнулся. Все еще узнают, кто он такой, дай только срок.
Неудача оказалась к лучшему, она заняла его ум, отвлекла от дел давно минувших, и в послеобеденный час Илча снова стучался в дом старого торговца. На этот раз его впустили без проволочек. И в приветственном покое продержали недолго — хороший знак. Слуга без слов махнул рукой, приглашая следовать наверх. Илча на ходу одернул кадамч, откинул назад непокорные пряди, что так по сердцу Танит… Спохватился, отгоняя глупые мысли, не о том сейчас надо думать. Торговец проницателен и въедлив. Говорят, всех прямо насквозь видит. Вот только Илчу пока что не разглядел.
Гость позволил себе небрежную усмешку, однако вскоре вся его бодрость исчезла. Что бы там ни было, а он робел. И дома этого, и его хозяина. Ведь в первый раз такой чести сподобился, раньше тут бывать не приходилось. Он ведь как себе думал: только войди — и здешнее богатство сразу в глаза полезет, из всех щелей попрет, а вот и нет — вокруг все строго и четко, и ничего сверх того. Дом явственно указывал на характер своего владельца, и Илча в первый раз уразумел, насколько глупую игру затеял, как мал и ничтожен, и как легко его раздавить. Как смешны его надежды! Но отступать уже слишком поздно. Придется, видно, выслушать резкую отповедь. Может быть, хоть денег посулит, чтоб неудавшийся зять убрался куда подальше.
Вот и пришли. Неподалеку слышались голоса. Похоже, отец Скании не один. Слуга провел гостя в небольшую пустующую комнатку и ушел доложить. Илча приотворил дверь, прислушиваясь. К несчастью, до него долетали лишь слабые отзвуки.
— … не займет много времени… — вдруг раздался голос хозяина.
Должно быть, это дверь распахнулась. Илча опрометью кинулся вглубь комнатушки, к самому окну. Не хватало, чтобы его застали за таким позорным делом. Итак, старик даже времени на гостя тратить не собирался. Что ж, дело ясное.
— Приветствую с добром господина Таира.
Один из столпов Городского Совета Вольного Города Вальвира не ответил ни слова. Удостоил беглым взглядом, словно не желал отрываться от важных дум ради гостя. Проковылял к широкому креслу, спинкой от окна, и сел. Перевел тяжелый взгляд на Илчу, указал на соседнее сиденье. Но обнадеживаться рано. Может, ему просто глядеть снизу вверх неудобно. Не успел Илча пристроиться, как старик уже к делу перешел.
— Наслышан о тебе изрядно.
Илча только рот открыл, чтобы ответить, как его оборвали.
— Не утруждайся словами, когда их не просят. Будешь говорить, когда я спрошу.
Отец Скании был ровен как всегда, точно сейчас не решалась судьба его единственной дочери. Да и взглядом он будущего зятя не пытал, как будто все решил заранее, до близкого знакомства. Теперь–то Илча понимал, откуда взялось такое прозвище. Хозяина дома за глаза называли Ледяным Таиром, но прежде Илча думал, что за этим скрыта постоянная внешняя холодность и спокойствие. Теперь же… старик сковывал собеседника по рукам и ногам одним взглядом, а манера медленно выговаривать каждое слово повергала в еще большее смятение. Илче и раньше доводилось видеть это со стороны, но сейчас, когда Таир обращался прямо к нему, он чувствовал себя мальчишкой, которого отчитали за все возможные прегрешения. Держаться, Илча!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
